Оно такое полезное! Оно по всем правилам приготовлено, с соблюдением рецепта! Папа, трое гостей и я сама едим и нахваливаем! А ему, видишь ли, невкусно! Один раз уговорила, пообещала мультики вне очереди… Так его вырвало!!!
Маленький доисторический экскурс. Наши вкусы сформированы, в основном, в глубокой древности. Мы считаем мясо молодых животных и спелые фрукты лучшей едой с очень, очень давних времен. С тех же времен у человека осталась присущая только всеядным животным привередливость – даже самый здоровый, сильный и много физически работающий человек будет недоволен, если его изо дня в день кормить чем-то одинаковым. Даже если это одинаковое будет идеально сбалансировано по составу – одинаковый вкус заставит нас начать плеваться самое большее на пятый день.
Что тогда ел человек? Миллионы лет у нас не было не то, что шоколадок и наггетсов – не было крупы, не было молочных продуктов (кроме женского молока для младенцев). Мясо, коренья, зерна (не крупа горстями – а зернышки), плоды, ягоды, рыба и моллюски.
И все это могло быть свежим, а могло – подпорченным. Подкисшим. Подгнившим. Подбродившим. Голодный человек, нашедший тронутый гниением плод, недоеденную львами тушу зебры или выброшенного на берег дохлого дельфина – стоял перед выбором – поесть и рискнуть умереть от поноса, или продолжать умирать от голода. Мы с вами – потомки тех, кто раз за разом делал правильный выбор. Остальные потомков не оставили.
И одним из моментов правильности выбора оказалось то, что требования по свежести еды, которые должны соблюдать дети – были гораздо строже, чем требования для взрослых. Организм ребенка куда уязвимее, плюс маленький ребенок всегда мог рассчитывать на какую-никакую, а кормежку в виде материнского молока (а если не мог – у него и так было мало шансов стать нашим предком). И дети стали выбирашками.
Что это? Я этой еды не знаю. Ешьте эту еду у меня на глазах с месяц. Если вы останетесь живы, я попробую. Так, пробуем… оно склизкое!!!! Склизкий плод – гнилой плод. Нет, нет. А это что? чистенький кусок мышцы? Пожую. С жилкой? Фууу!!! А вдруг это потроха? Нет-нет, без меня. Грибы? Извините, детский организм очень плохо усваивает микоидные белки. Так что грибы – это невкусно. Собирать люблю, а так – нет.
Мало-помалу, каждый раз, когда ребенок, тело которого вело его подобным образом, выживал (а кто-то рядом с ним – нет) это стало автоматизмом. Нам не надо учить маленьких детей быть выбирашками. Им это велит природа. Рвотный рефлекс не обманешь. И вот какие вещи чаще всего вызывают у ребенка ощущение, что родная семья хочет его смерти?
Это еда со слишком мягкой текстурой кусочков.
Гомогенная кашица – нормально, потому что маленькие гейдельбергисы не травились кашицеобразной едой. А консистенция вареной капусты так, извините, и кричит “я гнилая!!!” И – сюрприз – часто засунуть тарелку борща в блендер – значит уговорить двухлетку съесть этот борщ. Вы просто выводите суп из области подозрительного. Понятно, если бабушка и садик уже добились того, что клиент начинает рыдать при одном виде борща, то блендер не спасет – но можно ж и не доводить. Если уважать подозрительность ребенка к мягкому и скользкому – брокколи подсушивать в сухарях в духовке, пиццу давать без грибов, лук в суп сыпать не мелкими кусочками, а кидать луковицу целиком, а вареную отжимать и выкидывать – можно избавиться от многих микроконфликтов.
Это острая и пряная еда.
Чем мельче организм, тем меньше токсинов ему нужно для того, чтобы почувствовать себя плохо. Птицы, в том числе домашние, могут заболеть и даже умереть от семян укропа. А мы их в квашеную капусту кладем и нахваливаем. И слегка раздражающие наш вкус оливки, чеснок или европейское “миддл спайси” – для ребенка так же вынесены за пределы допустимого, как для вас – тайское народное “хард спайси”. Бывают реально ожоги слизистых, да. И для нас еда может вообще не казаться слишком пряной – подумаешь, слегка отличается на вкус от простого вареного риса! – а ребенок упрется и будет сидеть голодный. Не потому, что он противный и мечтает нас доводить до белого каления, а слишком остро ему.
Что можно сделать. Готовим пресно, и ставим на стол два-три соуса в пиалушках. Кому что нравится, тот то и добавляет. Однажды вы обнаружите, что кое-кто макает кусочек хлеба в соевый соус.
Это еда с непривычной флорой
В каждом человеческом обществе есть свои одомашненные микробы. На Чукотке это одни существа, в Африке или на Великих Равнинах – совершенно другие. Ученые отличают их так же легко, как мы можем отличить вьючную ламу от ездовой собаки. Микробы живут у человека внутри, но не только. Обычно это те микробы, которыми люди в этом сообществе ферментируют еду. Где-то заквашивают рыбу в клюкве, где-то тертый между двумя камнями маис, где-то мисо-пасту, а где-то капусту с уже упомянутым выше укропным семенем. Кому-то кефир, кому-то мацони, кому-то кимчи. И на огромных пространствах, где люди выращивают злаки – это дрожжи. Да, наши друзья дрожжи.
Флору, которая дружит именно с этой популяцией людей, малыш получает от мамы – из ее поцелуев, обсасывая ее палец, жуя недожеванный ею кусочек. Обычно к году у ребенка в кишечнике сидит достаточно знакомых и привычных бактерий, которые знают, что делать с принятой в этом сообществе едой. И не знают, что делать с не принятой. Поэтому дети индейцев или эскимосов без проблем ели квашеную рыбу, но страдали ужасными поносами от коровьего молока. И если ребенок волей судеб попадал в местность, где люди едят другую еду, ему приходилось заменять свою флору на местную. И не всегда это проходило удачно.
Так что дети относятся к новой ферментированной еде еще более придирчиво, чем к просто к новой. Новый фрукт, чтобы его распробовать, у здорового малыша занимает от одного дня до семи-восьми попыток; креветка, в среднем, признается съедобной за пять-шесть встреч, а вот какая-нибудь привозная квашенина может быть “фу” годами.
Ничего страшного, на самом деле, в этом нет. Если так уж нужно переучивать (вы уехали на ПМЖ в Новую Зеландию), то самый безопасный способ – ставить на стол много всяких видов еды по чуть-чуть. Всегда. В безопасных количествах, микродозами, дети все-таки еду пробуют. Особенно, если есть возможность потаскать из маминой тарелки. А три раза попробованное – уже не такое страшное. Но очень важно не заставлять. А то рвотный рефлекс закрепится и, возможно, на всю жизнь. Одна девочка у нас в редакции очень любила бананы. Пока (а это было еще при Брежневе) папа не привез из Москвы их 20 килограммов. Как до того – апельсины. 10 килограммов, как всегда, раздали, остальное оставили для деточки, и тут оказалось – сюрприз! – что бананы – не апельсины в смысле хранения. И девочке вкормили все 10 килограмм.
Даже вспоминать страшно. И нет, бананов она с тех пор не ест, уже скоро тридцать лет. Детям покупает, а сама – в рот не берет. Тошнит.
Текст: Ася Михеева
Фото: Shutterstock
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.