Послеродовая депрессия.
Об этом не принято говорить вслух.
Часть 3. Часть 1 здесь, часть 2 здесь.
Одна история из многих…
– Послеродовая депрессия, послеродовой психоз – всё так серьёзно или Вы просто пугаете? – спрашивают у меня те, кто впервые столкнулся с послеродовой депрессией у кого-то из близких.
– Я не пугаю, я информирую. Информирую не просто, а потому, что всё действительно так серьёзно, если вовремя не обратиться за помощью. – Отвечаю я в таких случаях.
Судите сами. Я приведу случай из собственной практики.
Случаи из своей практики я публикую исключительно в виде неких собирательных образов с разрешения клиентов. Для соблюдения конфиденциальности я меняю всё существенное, суммирую несколько сходных случаев в один, убираю всё личное и оставляю лишь суть проблемы.
Передо мной в кабинете сидела Марина – молодая девушка. Марина родила своего первого ребёнка, девочку. В период послеродового психоза ко мне через общих знакомых обратился муж Марины Сергей, и я направила её к своему знакомому доктору психиатру. Я давно занимаюсь проблемой послеродовой депрессии. В принципе для меня углублённое изучение именно послеродовой депрессии и стало причиной того, что в 2001-м году я всерьёз занялась психологией, но об этом в другой раз…
Я так же работаю и с последствиями послеродового психоза после выхода из психоза (только в тесном контакте с психиатром, только под прикрытием медикаментозного лечения и с соблюдением всех рекомендаций врача).
Марина как раз таки проходила медикаментозный курс лечения, находилась под наблюдением психиатра и после выхода из психоза проходила терапию у меня.
Её история от самого начала.
– У меня была сложная беременность. Последние месяцы я лежала на сохранении в стационаре. Роды были непростыми. Доченька родилась слабенькой и синенькой. После родов моя дочка не сразу задышала, она не кричала. Врачи суетились вокруг неё, и очень быстро увезли её в отделение реанимации новорожденных. Мне что-то пытались объяснить, но я была без сил, я почти ничего не слышала.
В роддоме я много плакала и очень боялась, что она не выживет и я вернусь домой без своей девочки.
Дочка выжила и нас выписали домой. Вечером у нас в гостях были родственники Серёжи и мои родные. Все радовались и праздновали. Все, кроме меня. Меня сковали необъяснимый страх, тоска и тревога…
Потом все разошлись, муж утром уехал на работу и я осталась одна с Алисой – так мы назвали нашу девочку.
До родов во время беременности я старалась много читать об уходе за новорожденными. Мне казалось, что я знаю всё. Я знала и одновременно боялась… Я боялась всего. Боялась, что своими действиями я смогу нечаянно навредить Алисе.
Кроме того я много плакала, временами злилась и даже кричала. Кричала на мужа, который, как мне казалось, не понимал, что мне нужна его помощь. Хотя муж помогал, когда мог.
Кричала на дочку, когда та плакала больше, чем обычно. От моих криков Алиса кричала ещё сильнее. Я винила себя за это, я твердила себе, что я – никчёмная мать. Я давала себе слово не кричать на дочку, но кричала снова и снова. А потом снова и снова винила себя за это.
Я очень много ела, много и постоянно, в основном мучное и сладкое. Только так я могла хоть немного себя порадовать и отвлечься. Так шли месяцы.
Бабушки нам не помогали, они работали. Иногда по субботам моя мама приезжала, чтоб помочь по дому. Я говорила мужу и маме, что со мной что-то явно не так. Мне казалось, что я схожу с ума. Мне не хотелось жить. Жизнь утратила всякий смысл и меня ничего не радовало, кроме еды, хотя до родов у меня не было проблем с излишним весом и перееданием.
Но меня особо никто не слышал. Все мои жалобы списывали на усталость и мне советовали поспать.
– Ты себя накручиваешь, говорила мама, ты просто устала. Прекращай ныть и бери себя в руки. Все мамы с маленькими детьми устают. И я уставала, не ты первая. Поспи, отдохни. Собирай себя до кучи, приводи себя и квартиру в порядок и хватит есть!
Поддерживал меня и помогал только муж. Сергей у меня спокойный, терпеливый, надёжный. Старался помогать с малышкой и по дому. Говорил, что скоро Алиса подрастёт и станет легче. Шли недели, месяцы, прошло полгода, легче не становилось.
На улицу я выходить почти перестала. Не было сил и желания. Вся одежда на мне трещала. Я сидела дома, а Алиса "гуляла" на балконе в коляске. Вместе с одеждой трещала и моя голова. Стали появляться странные пугающие мысли…
Спустя 7-8 месяцев после родов я перестала спать. Даже если Алиса спала почти всю ночь, я не могла уснуть, не могла расслабиться. Я лежала в кровати и смотрела в темноту. Мысли носились в моей голове с невероятной скоростью. Странные, пугающие мысли. Я боялась, что кто-то придёт и заберёт Алису, что она умрёт.
Вдруг ни с того ни с сего я стала бояться, что я что-то с ней сделаю или с собой. Сейчас мне странно говорить об этом, но во время бессонных ночей я думала: а что, если я скину Алису с балкона, пока она "гуляет" в коляске на балконе? А что, если я вместе с Алисой на руках спрыгну с балкона? Я пыталась отгонять от себя эти мысли, но они не уходили. Мне казалось, что это были не мои мысли.
Потом я перестала ощущать время, никак не реагировала на плач дочки. Могла часами сидеть или лежать, уставившись в одну точку. Говорила мужу всякий бред. То громко смеялась, то плакала, то впадала в какой-то ступор. Забывала поесть и покормить малышку. Серёжа серьёзно беспокоился за меня и на работе взял отпуск за свой счёт. Он был рядом, старался помочь.
Однажды поздно ночью к нам приехала моя мама. Я, как обычно, не спала. Я помню только, что мама плакала и они о чём-то шептались с Серёжей на кухне. Я этого не помню, но муж рассказал мне потом, что я той ночью позвонила маме и сказала, что я в роддоме, а Алиса умерла. Я попросила маму забрать меня из роддома и позаботиться о похоронах Алисы. В ту ночь мне показывали живую Алису, но я говорила, что это – не моя дочка, а чья-то девочка. Я была уверена, что моя Алиса умерла.
Тогда утром Серёжа позвонил Вам. Ваш телефон ему кто-то дал. Об этом я тоже потом узнала. Мы с Серёжей поехали в больницу. Я была уверена, что мы едем в роддом забирать Алису, чтобы похоронить. Помню табличку "психиатр" на дверях кабинета, она меня не испугала – не было никакой реакции. Я будто окаменела внутри.
Доктор был приветливым и серьёзным. Задал вопросы мне, на большинство из них ответил Серёжа. Я сидела, как во сне. Я не понимала, где я и зачем. Доктор выписал рецепт, сказал мне, что моя Алиса жива и не умирала. Сказал, что я у него не первая, что всё будет хорошо. Сказал пить таблетки и показаться снова через 3-5 дней.
На обратном пути всё было, как в тумане. Дома меня ждала заплаканная мама с живой Алисой на руках. Я никак не реагировала. Всё происходящее казалось мне нереальным. Мама с того дня жила с нами. Она рассчиталась с работы и заботилась об Алисе и обо мне. Серёжа тоже был дома, он давал мне таблетки.
Сразу с первого дня приёма лекарств я стала спать, всю ночь, каждую ночь. Каждую неделю мы с Серёжей ездили на приём к тому доктору, который был психиатром, как я потом поняла. Затем я стала замечать, как очень медленно и постепенно я прихожу в себя. Туман в голове начал рассеиваться. Я ощутила, что всё происходящее – реальность. Я очень обрадовалась, что Алиса не умирала, а мне это только показалось. Я стала гораздо меньше плакать. Сейчас уже почти не плачу, только, когда вспоминаю, как было плохо… Мне постепенно становится лучше и лучше. Я этому очень рада.
Доктор сказал, что у меня послеродовая депрессия. Депрессия привела к послеродовому психозу, которого можно было бы избежать, обратись мы вовремя за помощью. Сейчас я заново учусь жить, учусь радоваться жизни, учусь чувствовать, учусь любить мужа и дочку. Начинаю постепенно заботиться о них и о себе. Я понимаю, что жила, как в страшном сне и сейчас я проснулась.
Со многими домашними делами и во многом с уходом за Алисой я уже справляюсь сама, без маминой помощи. Я перестала кричать. У меня нормализовался сон, аппетит, я стараюсь следить за своим питанием. Худею. Часто бываю на воздухе, придерживаюсь рекомендаций врача.
Психиатр мне снижает дозировку лекарств и мне рекомендована поддерживающая терапия у психолога.
В таком состоянии пришла ко мне Марина. А теперь, если вы дочитали до конца, ответьте мне на вопрос в начале статьи: это серьёзно, стоит ли обращаться за помощью при послеродовой депрессии или как-то само пройдёт?
Это было несколько лет назад. С тех пор Марина полностью восстановилась и вернулась к полноценной жизни. Она больше ни разу не нуждалась в помощи психиатра и в медикаментозном лечении. У них с Сергеем хорошая семья, они вместе и любят друг друга и свою дочку Алису. Время от времени мы с Мариной созваниваемся или переписываемся, но не потому, что она нуждается в моей помощи, а потому, что ей так спокойнее.
В разговоре со мной уже реже (раньше очень часто) Марина благодарит своего психиатра и меня:
– Спасибо большое, я даже не знаю, чем бы всё кончилось, если бы муж не позвонил бы Вам тогда…
– Мариночка, Вы – умничка, не думайте о прошлом. Я очень рада, что у Вас всё хорошо!, отвечаю обычно я.
– Да, да, не думать о прошлом. Сейчас у нас всё хорошо и будет всё хорошо! Можно я Вам ещё через время позвоню или напишу, просто так?
– Конечно можно, пишите и берегите себя!
Дальше будет.
В своей следующей статье о послеродовой депрессии я отвечу на следующие вопросы:
– Когда стоит обращаться за помощью и когда нужно бить тревогу?
– Кого слушать, а кого не слушать?
– Как быть, если ты и твоя семья религиозны и твой пастор, священник, раввин против того, чтобы обращаться за помощью к врачам психиатрам, к психологам/психотерапевтам?
Спасибо!
Теперь редакторы в курсе.